Comme ses lèvres entr'ouvertes ébauchaient un demi-sourire je me dis encore: "Ce qui m'émeut si fort de ce petit prince endormi, c'est sa fidélité pour une fleur, c'est l'image d'une rose qui rayonne en lui comme la flamme d'une lampe, même quand il dort..."

As his lips opened slightly with the suspicion of a half-smile, I said to myself, again: "What moves me so deeply, about this little prince who is sleeping here, is his loyalty to a flower—the image of a rose that shines through his whole being like the flame of a lamp, even when he is asleep..."

Его полуоткрытые губы дрогнули в улыбке, и я сказал себе еще: трогательней всего в этом спящем Маленьком принце его верность цветку, образ розы, который сияет в нем, словно пламя светильника, даже когда он спит...

It was Mrs Parsons, the wife of a neighbour on the same floor. (‘Mrs’ was a word somewhat discountenanced by the Party – you were supposed to call everyone ‘comrade’ – but with some women one used it instinctively.) She was a woman of about thirty, but looking much older.

Это была миссис Парсонс, жена соседа по этажу. (Партия не вполне одобряла слово «миссис», всех полагалось называть товарищами, но с некоторыми женщинами это почему-то не получалось.) Ей было лет тридцать, но выглядела она гораздо старше.

L'écriture, n'ayant pas abouti en Chine à une analyse phonétique du langage, n'a jamais pu y être sentie comme un décalque plus ou moins fidèle de la parole et c'est pourquoi le signe graphique, symbole d'une réalité unique et singulière comme lui, y a gardé beaucoup de son prestige primitif.

Поскольку письмо в Китае не достигло фонетического анализа языка, оно никогда не рассматривалось как более или менее верная копия речи, и потому графический знак — символ реальности, столь же уникальной и самобытной, как и оно само, — смог во многом сохранить свои первоначальные привилегии.

Quest’idea di trovarsi solo, solo, solo, in mezzo a quel gran paese disabitato, gli messe addosso tanta malinconia, che stava lì lì per piangere; quando tutt’a un tratto vide passare, a poca distanza dalla riva, un grosso pesce che se ne andava tranquillamente per i fatti suoi con tutta la testa fuori dell’acqua.

The idea of finding himself in so lonesome a spot made him so sad that he was about to cry, but just then he saw a big Fish swimming near-by, with his head far out of the water.

Sprach Govinda: "Vielleicht sechzig Jahre mag unser Ältester zählen."

Quoth Govinda: "Our oldest one might be about sixty years of age."

Govinda lui dit: «Le plus âgé d’entre nous peut bien avoir soixante ans.»

son queste rote intorno di lui torte;

Вокруг него лишь девять лет кружило;

Around about him have these wheels revolved-

Die Sonn’ um ihm den Zirkellauf genommen.

Alice rispose sollecitamente sempre pronta a parlare del suo animale prediletto: — La mia gatta.

Alice replied eagerly, for she was always ready to talk about her pet: 'Dinah's our cat.

Alice antwortete eifrig, denn sie sprach gar zu gern von ihrem Liebling: »Dinah ist unsere Katze.

Am späten Nachmittage war es erst, dass Zarathustra, nach langem umsonstigen Suchen und Umherstreifen, wieder zu seiner Höhle heimkam.

Лишь поздно вечером, после долгих напрасных исканий и блужданий, Заратустра опять вернулся к пещере своей.

It was late in the afternoon only when Zarathustra, after long useless searching and strolling about, again came home to his cave.

Wenn auch seine Äußerungen über seine Macht und über die Macht der anderen Türhüter und über deren sogar für ihn unerträglichen Anblick – ich sage, wenn auch alle diese Äußerungen an sich richtig sein mögen, so zeigt doch die Art, wie er diese Äußerungen vorbringt, daß seine Auffassung durch Einfalt und Überhebung getrübt ist.

И если даже его слова о своем могуществе и о могуществе других привратников, чей вид ему и самому невыносим, – если, как я уже сказал, эти его слова сами по себе справедливы, то по манере выражаться ясно видно, как его восприятие ограничено и скудоумием, и самомнением.

Even if all he said about his power and the power of the other doorkeepers and how not even he could bear the sight of them – I say even if all these assertions are right, the way he makes them shows that he's too simple and arrogant to understand properly.

But at about the twentyfifth repetition the proceedings were startlingly interrupted.

Но на двадцать примерно пятом повторении случилась заминка.

Der Satz »～～p« handelt nicht von der Verneinung wie von einem Gegenstand; wohl aber ist die Möglichkeit der Verneinung in der Bejahung bereits präjudiziert.

The proposition "~~p" does not treat of denial as an object, but the possibility of denial is already prejudged in affirmation.

The proposition ‘~~p’ is not about negation, as if negation were an object: on the other hand, the possibility of negation is already written into affirmation.

Предложение "~ р" не трактует отрицание как объект; возможность отрицания, пожалуй, предрешается уже в утверждении.

"Say hello to him for us!" called Hermione, as Harry proceeded down the ward. "And ask him what’s happening about . . . about his little friend!"

– Передай ему привет от нас! — крикнула Гермиона вслед уходящему Гарри. — И спроси, как поживает его… его маленький друг!

Alors ils s'agitent et tournent en rond...

Then they rush about, and get excited, and turn round and round..."

An overpowering smell of sweat, a sort of unconscious testimony to the strenuousness of his life, followed him about wherever he went, and even remained behind him after he had gone.

Сокрушительный запах пота — как бы нечаянный спутник многотрудной жизни — сопровождал его повсюду и даже оставался после него, когда он уходил.

Les travaux de Barthel et de Knorosov sur les glyphes maya n'aboutissent pas à des résultats concordants, leurs progrès restent très lents, mais la présence d'éléments phonétiques est aujourd'hui à peu près certaine.

Хотя Бартель и Кнорозов в своих работах о глифах майя не приходят к взаимно согласованным результатам и крайне медленно продвигаются вперед, наличие фонетических элементов становится теперь почти очевидным и здесь.

– Oh! sono stufo di far sempre il burattino! — gridò Pinocchio, dandosi uno scappellotto. — Sarebbe ora che diventassi anch’io un uomo…

"Oh, I'm tired of always being a Marionette!" cried Pinocchio disgustedly. "It's about time for me to grow into a man as everyone else does."

– Ах, мне осточертело быть Деревянным Человечком! -- воскликнул Пиноккио и ударил себя кулаком по голове. -- Пора мне уже стать человеком.

In allen Wegen des herrlichen Haines wandelten Mönche im gelben Gewand, unter den Bäumen saßen sie hier und dort, in Betrachtung versenkt--oder im geistlichen Gespräch, wie eine Stadt waren die schattigen Gärten zu sehen, voll von Menschen, wimmelnd wie Bienen.

On all paths of the marvellous grove, monks walked in yellow robes, under the trees they sat here and there, in deep contemplation--or in a conversation about spiritual matters, the shady gardens looked like a city, full of people, bustling like bees.

Dans toutes les allées du magnifique bosquet se promenaient des moines en habits jaunes; il y en avait assis, par-ci, par-là, sous les arbres, plongés dans la méditation ou dans de doctes entretiens; ces jardins ombreux ressemblaient à une cité; ils étaient pleins de gens remuant comme les abeilles dans une ruche.

Dintorno a questa vennero e fermarsi,

139 Потом они умолкшего обстали

Round about this one came they and stood still,

Sie stellten sich um jenen Schimmer her,

Ma dovrei far la guardia a questo buco fino al ritorno di Dina, perchè non ne scappi il topo..." "Ma non posso credere, — continuò Alice, — che si permetterebbe a Dina di rimanere in casa nostra, se cominciasse a comandare la gente a questo modo."

But I've got to see that the mouse doesn't get out." Only I don't think,' Alice went on, 'that they'd let Dinah stop in the house if it began ordering people about like that!'

Bei dieser Gelegenheit, da der Wahrsager nach Wein begehrte, geschah es, dass auch der König zur Linken, der Schweigsame, einmal zu Worte kam. "Für Wein, sprach er, trugen _wir_ Sorge, ich sammt meinem Bruder, dem Könige zur Rechten: wir haben Weins genug, – einen ganzen Esel voll.

При этом удобном случае, пока прорицатель просил вина, удалось и королю слева, молчаливому, также промолвить слово. "О вине, -- сказал он, -- мы позаботились, я с моим братом, королем справа: у нас вина достаточно -- осел целиком нагружен им.

On this occasion, when the soothsayer was longing for wine, it happened that the king on the left, the silent one, also found expression for once. "WE took care," said he, "about wine, I, along with my brother the king on the right: we have enough of wine,--a whole ass-load of it.

Die Erklärer sagen hierzu: ›Richtiges Auffassen einer Sache und Mißverstehen der gleichen Sache schließen einander nicht vollständig aus.‹

Толкователи говорят об этом так: "Правильное восприятие явления и неправильное толкование того же явления никогда полностью взаимно не исключаются".

The commentators say about this that, 'correct understanding of a matter and a misunderstanding of the same matter are not mutually exclusive'.

There was something desperate, almost insane, about the sharp spasmodic yelps to which they now gave utterance.

Было что-то дикое, почти безумное в их резких судорожных вскриках.

So auch sagt es nichts über die Welt aus, daß sie sich durch die Newtonsche Mechanik beschreiben läßt; wohl aber, daß sie sich so durch jene beschreiben läßt, wie dies eben der Fall ist.

So too the fact that it can be described by Newtonian mechanics asserts nothing about the world; but this asserts something, namely, that it can be described in that particular way in which as a matter of fact it is described.

Similarly the possibility of describing the world by means of Newtonian mechanics tells us nothing about the world: but what does tell us something about it is the precise way in which it is possible to describe it by these means.

Также ничего не говорит о мире тот факт, что он может быть описан ньютоновской механикой, но, однако, о мире нечто говорит то обстоятельство, что он может быть описан ею так, как это фактически имеет место.

Even though he now understood exactly why he had to return there every summer, he did not feel any better about it.

Правда, теперь он знал, почему должен возвращаться туда каждым летом, но это, как ни странно, совсем не помогало.